Он любит шутку, и не прочь пошутить над собой. Когда ведущие концертных программ, представляя его на сценических площадках, начинают перечислять его «ипостаси»: « полковник… переводчик… журналист… поэт… драматург…», Валерий Михайлович «оформляет» это улыбкой: «Да скажите вы проще: лицо без определённого рода занятий».
Он и приглашение на свой предстоящий юбилей подписал с добрым юморком: без четверти столетний, Валерий Калинкин.
— Валерий Михайлович, из этих «без четверти ста», то есть, семидесяти пяти, сколько лет – в армейских погонах?
Без малого тридцать пять.
— Служили в Москве?
В Забайкалье, где я начинал свой армейский путь, время было далеко не московским. А на Дальнем Востоке, где редактировал газету военного округа – тем более. Просил бы заметить: в названии моей армейской профессии – военный журналист – нет имён прилагательных.
— Я прочитала ваш поэтический сборник «Тост за Россию», обратив внимание на авторское предисловие. Там вы забавно описываете эпистолярную полемику с самим Самуилом Яковлевичем Маршаком…
Было дело. В девять лет из хутора Грачи Сталинградской, ныне Волгоградской, области послал стихи в «Пионерскую правду». И получил ответ: «Дорогой Валера, твои стихи пока ещё не могут быть опубликованы. С уважением, нештатный литконсультант, С. Маршак».
— Обиделись?
Не то слово. Вскипев «праведным гневом», сел за ответное письмо редакции «Пионерки» и лично Маршаку. «Вот вы сказали, что мои стихи не могут быть опубликованы. А не сказали, почему. А Васька Морчуков и Витька Скачков говорят, что таких стихотворений они не слыхали и не читали. И кума дяди Вани Белоножкина, а она счетоводом у нас в колхозе работает, тоже так говорит…»
Знаете, чему я не перестаю удивляться? Нет, не глупостям своего ответного письма и ещё десяткам двум таких писем. Не апломбу взбаламошного хуторского пацана. Я снимаю шляпу перед добросердечием и многотерпием отвечавшего на эту взбаламошность великого поэта.
Я «спроектировал» этот эпизод детства на нынешнюю действительность, и горько улыбнулся: кто в наше время, не будучи и близко Маршаком, будет вот так возиться с графоманствующим мальчишкой? Кто бы мне сегодня подарил подсказку, определившую весь мой последующий путь: «Валера, жизнь состоит не только из стихов. У тебя неплохо получаются заметки о жизни твоего класса, твоих друзей, взрослых хуторян. Попробуй себя в профессии, которая называется журналистикой».
— Да, но в конце концов, вы всё-таки пришли к стихам. Более того, Всероссийской премии «Золотой венец Победы» удостоились как раз за поэтическое творчество. В частности, за стихотворение «Что такое правда о войне».
К стихам я действительно пришёл. Однако, до сих пор не могу произносить слово п о э т применительно к самому себе. Для меня это примерно то же, что сказать о себе «я герой» или «я талант».
Ну, а тема стихотворения «Что такое правда о войне» для меня, рождённого на изломе Великой Отечественной и не дождавшегося отца-фронтовика, одна из ключевых. Потому как, чем дальше мы от минувшей войны, тем больше нам подбрасывают о ней всяких и разных правд. В основном, оттуда, где почти всю войну отсиделись за морями-океанами выжидательного двуличия. Но была, есть и будет только одна правда о сорок первом-сорок пятом: та, что прописана на русском языке и утверждена штыком и огнём нашего справедливого возмездия.
Что такое правда о войне –
Памяти щемящая истома?
Реквием в священной тишине,
Гулкие удары метронома?
Что такое правда о войне –
До поры отложенные книжки?
В чёрной рамке батя на стене?
Разом повзрослевшие мальчишки?..
Что такое правда о войне –
Ты, живущий, помнишь ли доныне?
Поклонись берёзовой стране
За её железную твердыню.
Что такое правда о войне?
Реквием в священной тишине.
Боль души – щемящая истома.
Фото из семейного альбома.
Алая гвоздика на броне.
Легендарный маршал на коне.
И святая память о войне
В чутком перестуке метронома.
— Судя по всему, вы жили в нелёгкие времена, но у людей вашего поколения какая-то необъяснимая ностальгия по советскому прошлому. Вы ностальгируете?
По времени крикливых партсобраний и продавленных сверху «одобрямс» — безусловно, нет. По времени искренности, социальной сплочённости, по тому времени, когда мы не знали круглосуточно захлопнутых дверей – безусловно, да.
Ностальгирую по тому времени, когда призывником надоедал райвоенкому, искренне боясь, что меня забудут призвать на солдатскую службу. По тому времени, когда жертвенный подвиг Александра Матросова и Зои Космодемьянской не считался «сомнительно целесообразным», а был справедливо воспет лучшими перьями и голосами. По тому времени, когда назойливая реклама не вторгалась в теле- и кинопоказ, а само действо не опошлялось картинками из спален. По тому времени, когда…
Не столь давно мы с композитором Народным артистом России Олегом Ивановым написали песню с такой строчкой: «Пустите в летопись и дайте хотя бы что-то изменить». Увы, не изменишь…
— Кстати, какие свои стихи считаете лучшими?
Они – в музыке моих соавторов- композиторов – Народного артиста СССР Евгения Доги, Народных артистов России Александра Морозова и Олега Иванова, Заслуженных артистов России Валерия Сёмина и Владимира Михайлова…
-Понимаю, в песенном творчестве, как и в любом другом, количественный показатель – не определяющий. И всё же, сколько песен написано на ваши стихи?
Более двухсот. В основном, в соавторстве с нашим легендарным композитором Александром Морозовым, создавшим такие произведения, как «Малиновый звон», «Зорька алая», «Горница» на стихи таких признанных мастеров, как Николай Рубцов, Виктор Гин, Анатолий Поперечный. Равняться мне есть на кого. (Помолчав).
Склоняю голову перед памятью Евгения Булочникова и других артистов дважды Краснознамённого ансамбля песни и пляски Российской Армии имени Александрова, проникновенно исполнявших нашу с Морозовым песню «Поклонная Гора».
— А кто ещё исполнял и исполняет песни на ваши стихи?
Анне Вески, Ярослав Евдокимов, Алла Иошпе и Стахан Рахимов, Александр Кальянов, Сергей Куприк, Ирина Шведова, Валерий Сёмин, вокальный дуэт «Маэстро и Марина», «Баян микс», группа «Кватро» и другие мастера песенной эстрады.
Много лет одна из песен, написанных мной в соавторстве с композитором Леонидом Печниковым, была в репертуаре великой Валентины Толкуновой. Песня называется «Офицерская честь» и начинается с горьких слов «сердце болью задело, это боль офицера». О том, как она рождалась и почему проникнута минором, я не раз рассказывал со сцены, по радио и телевидению.
— Расскажите, пожалуйста, нашим читателям.
Это было на старте митинговых девяностых, когда авторитет армии и её офицерского корпуса был опущен ниже нулевой отметки. Когда, говоря словами известного полководца прошлого, дочь мясного лавочника имела лучшие перспективы замужества, чем дочь генерала.
Той порой я возглавлял журнал «Армия и культура», а незабвенная Валя состояла у нас в общественной редколлегии.
В один из дней фотокор журнала положил передо мной снимок: разъярённая толпа пытается сорвать погоны с офицера-артиллериста. И я взял в руки перо: «Сердце болью задело…».
Буквально на следующий день Леонид Печников написал музыку, и Валя, почти не раздумывая, сказала: это будет моим женским поклоном нашему офицерскому корпусу. И запела песню. Да так, что залы слушали стоя.
А потом, после Вали, песню, что называется, подхватил её брат, Заслуженный артист России Сергей Толкунов.
Близок моему сердцу и такой штрих из биографии песни: вот уже несколько лет её поёт хор будущих офицеров – питомцев Пермского кадетского колледжа в составе ста хористов.
— Не ошибусь, если скажу, что приоритеты в вашем поэтическом и песенно- поэтическом творчестве – за патриотикой? Или же и лирики не чураетесь?
На мой взгляд, водораздел тут чисто условный. «Россия – Родина моя» — это патриотика? Да. Это лирика? Безусловно. «Соловьи, соловьи…» — это лирика? Да. Это патриотика? Ещё какая!
Настоящая лирика, давно замечено, не может родиться вне патриотики, а патриотика – вне лирики.
— Исходя из того , что вы журналист, смею предположить: в вашем поэтическом творчестве не обошлось без стихов и песен, написанных по следам конкретных событий.
Не обошлось и не могло обойтись хотя бы потому, что жизнь богаче любого вымысла. Многие мои стихи и песни «выдают» во мне журналиста – они написаны на документальной основе.
К примеру, песня «Твои одиннадцать ребят», написанная с Александром Морозовым, — не что иное, как продолжение моего очерка об удивительной женщине Тамаре Александровне Май, взявшей на воспитание одиннадцать детей-сирот от трёх до семи лет. Слёзы в зале, когда эту песню исполняет
Стахан Рахимов, лучше всяких слов говорят о душевной причастности наших людей к высокому и светлому – чуткому перестуку умного материнского сердца. О том же и песня «Мама по сердцу» с музыкой Валерия Сёмина.
-Знаю, что Вас, как и многих, далеко не всё вас радует в современном песенном творчестве.
(Улыбаясь) А сам я – в каком? А если серьёзно… больная тема. Оставлю разговор о персоналиях для пародийных выступлений со сцены. Но то, что порою поётся… Появилось даже выражение «натекстовать песню». Понимаете, не стихи, а текст?! Но был и остаюсь во мнении: текст – это: «прошу выдать двенадцать метров бумазеи с четвёртого склада». А «утро туманное, утро седое» во все времена было и будет стихами. Иное дело, всё реже «утро туманное», да всё чаще «бумазея с четвёртого склада». По уровню стихосложения.
Естественно, исключаю из этой части разговора творчество патриархов песенной поэзии – Николая Добронравова, Андрея Дементьева, творчество Евгения Муравьёва, Сергея Романова, Ирины Филимоновой и, к счастью, многих других, чьё песенное слово никогда не будет «текстом».
С удовольствием приведу пример из культурной жизни нашего округа. Как-то я был участником концерта в кинотеатре «Авангард», который, к сожалению, никак не дождётся ремонта, но это уже другая тема.
Так вот, руководство «Авангарда» не пустило на сцену несколько песен по причине их поэтической несостоятельности. Редкий случай взыскательности!
— Ваше представление о счастье?..
Я человек счастливый
Отсутствием вины.
Я уцелел на диво
В руинах той войны.
Мне лучшею наградой –
Родной мой вольный Дон.
Бомбёжкой Сталинграда
Я не был погребён…
Я человек-стихия,
Мне громовержец друг.
Когда пишу стихи я –
Замрите все вокруг!
Бывает глуп мой лепет,
Как тосты без вина.
А вот, поди ж ты, терпит
Любимая жена.
Я в прадеды к тому же
Шагнуть давно не прочь,
Да только внучка с мужем
Мне не спешат помочь.
Я не гонюсь за троном,
Я «сам себе с усам».
Я завистью не тронут
К удачливым друзьям.
Шагаю горделиво,
Не пряча седины.
Я человек счастливый
Величием страны!
— Ваши пожелания читателям?
Быть счастливыми. Прежде всего – в семье. К слову, об этом — спектакль по моей пьесе, в котором заняты известные актёры театра и кино Любовь Руденко и Александр Цуркан. Герои пьесы – наши современники, а тема – поиски потерянного счастья.
Вместе с творческой группой ждём вас в воскресенье, 4 июня в «Московском театре «Студия современной пьесы».
Будьте счастливы!
Беседу вела Светлана Сафонова
Метки: Валерий Калинкин, Москва, поэт
