Лицо этого актера знакомо почти каждому российскому зрителю. Создаваемые им экранные образы, как правило, вызывают светлые, добрые чувства — и даже если он играет злодеев, его яркая индивидуальность, непобедимый шарм наделяют далеко не положительных персонажей каким-то особенным обаянием, наполняют душевным светом.
Надо сказать, что актер театра и кино, заслуженный артист России Михаил Богдасаров и в жизни подкупающе открыт, добр и искренен. Он сразу откликнулся на предложение дать интервью районной газете: не было долгих переговоров, переносов встреч на неопределенное время и других условий, которых, признаться честно, мы обычно ожидаем от известного человека.
— Михаил Сергеевич, расскажите, пожалуйста, что означает Ваша фамилия? И почему она, в отличие от фамилии вашего тезки — знаменитого дрессировщика Михаила Багдасарова, — пишется через «о»:
Богдасаров?
— У этой древней и довольно распространенной армянской фамилии несколько значений, и все они связаны с Богом. Согласно одной из главных версий, армянское имя «Багдасар» переводится с персидского как «Бог (баг) всему голова (сар)». И я согласен с такой трактовкой.
Теоретически фамилия пишется через «а» в первом слоге. Мой не лишенный чувства юмора дед говаривал, что нерадивый работник паспортного стола, который оформлял ему документы, был, скорее всего, очень верующим человеком, раз записал нашу фамилию через «о» — БОГдасаров.
В детстве я переживал по этому поводу: мол, как же так, у всех армян с такой фамилией она пишется через «а», а у меня — по-другому!
Понемногу я свыкся с написанием, и теперь моя фамилия мне очень нравится!
Здесь действительно есть намек на божий промысел, да и имя мое означает «Кто как Бог». И я чувствую некое предназначение, потребность рассказывать людям о добре, о счастье, о семейных ценностях.
— Когда Вы поняли, что хотите стать артистом?
— Меня всегда тянуло к творчеству, лицедейству.
Другое дело, что съемки в кино казались мне какойто недосягаемой высотой, на которую даже замахиваться страшно. Но теперь я хочу сказать всем детям, молодым людям, которые задумываются о своем будущем: нужно слушать себя и заниматься тем, чем хочется заниматься! И ничего не нужно бояться: наступайте своим комплексам на горло — и вперед.
В детстве я очень любил читать интересные истории, сочинять. Мне нравилось придумывать свой мир. Помню, как, зачитавшись «Золотым теленком» Ильфа и Петрова, я придумал к роману продолжение с хорошим финалом. Это было классе в шестом, а моим главным слушателем и читателем была мама.
— То есть Вам нравится само творчество как таковое, а не рампа, свет софитов? Не ради славы Вы хотели попасть на сцену?
— Честно говоря, меня до сих пор смущает, когда меня узнают люди. Не могу сказать, что чувствую себя в эти минуты комфортно. И в актеры пошел не потому, что хотел быть знаменитым.
Узнавание — это сопутствующая «атрибутика», условие работы. Как у шахтеров — угольная пыль под глазами… Я же всегда хотел рассказывать людям о высоком, чистом. И с детства для меня было счастьем раскрывать другим свою душу, делиться чем-то важным, интересным, сокровенным.
— И как с такой стеснительностью Вы попали на сцену?
— Судьба… Она всегда «подбрасывала» мне возможности. В 1977 году случайно увидел объявление о том, что молодежный театрстудия «На Красной Пресне» набирает вспомогательную труппу актеров.
Пришел, показал что-то, стихотворение какое-то прочитал. Был твердо уверен, что меня не возьмут. И вдруг меня приняли! Так начался мой путь на сцену.
Через год с лишним я, опять же случайно, встретился со своим знакомым Сергеем Силкиным, который пригласил меня работать к себе в новую студию.
Помню, в спектакле «Каменный гость» из пушкинского цикла «Маленькие трагедии» я играл Лепорелло. Худрук сообщил, что к нам на спектакли приходил сам Смоктуновский! Более того, худрук по секрету сказал мне, что Иннокентий Михайлович особо выделил меня: мол, вот этот маленький, черномазенький мальчуган лучше всех играет. До сих пор не знаю, правда это или нет. По всей видимости, то же самое он говорил всем, так сказать, для поддержания боевого духа (смеется).
Через год, в 1979-м, я поступил в ГИТИС на курс Людмилы Ивановны Касаткиной и Сергея Николаевича Колосова.
— Какая роль для Вас самая значимая?
— Меня скорее впечатляют работы с режиссерами, нежели сами роли. Запомнились работы с Андреем Кончаловским, Вадимом Абдрашитовым. Очень нравится работать с Сергеем Гинзбургом: я снимался в нескольких его картинах и всегда получал от этих съемок колоссальное удовольствие. Например, роль Кузьмича в фильме «И все-таки я люблю» возникла из ничего. По сценарию Кузьмич — массовочная роль, но Гинзбург «выхватил» ее из сюжета и вдохнул в нее жизнь, дал отдельное развитие. В итоге эту маленькую, но очень характерную и забавную роль мы придумали от начала до конца. Также на откуп мне была дана роль Жирмунского в фильме «Жизнь и приключения Мишки Япончика». Это — одна из любимейших моих ролей. В ней мы тоже совместно с режиссером Сергеем Гинзбургом и съемочной группой что-то придумывали, убирали, добавляли…
— Вы и сами окончили Высшие курсы сценаристов и режиссеров.
Знаю, что Ваш дипломный проект — короткометражный худож е с т в е н н ы й фильм «Далекие близкие» — был отмечен критиками и кинонаградами. Скажите, повлияли полученные знания и опыт на Вашу основную профессию?
Обогащает ли режиссерское образование актерскую игру?
— Прежде всего, я понял, что съемочный процесс — это огромная ответственность. Существует множество пунктов и подпунктов, которые влияют на съемочный день. Скажу честно, безалаберных актеров хватает:
они опаздывают, срывают съемки, не учат своевременно роли и так далее. Из-за этого вся команда теряет время, средства, не говоря уже о нервах. Перейдя на ту сторону процесса, став режиссером, я понял, что съемки — это тяжелейший труд. И теперь как актер, приходя на площадку, я стараюсь не терять времени — провожу его как можно плодотворнее.
Раньше не был таким внимательным, все делал не спеша.
Теперь понимаю, что медлительность преступна, это разрушение съемочного процесса. Перешел на качественно новую ступень и стараюсь выступать как созидатель. Возникла абсолютно другая ответственность. И это благоприятно сказывается на качестве игры.
— Вам бы хотелось повернуть время вспять и что-то изменить в жизни?
Или все идет, как надо?
— Как сказал Макс Фриш, поменять ничего невозможно, но можно изменить отношение к чему- или кому-либо. Я согласен с этим высказыванием и стараюсь его придерживаться.
— Можете сказать, что все Ваши детские мечты осуществились? Остались ли Вы верны себе юному?
— Совсем недавно с одной знакомой рассуждали:
кем мы были, о чем мечтали и кем стали. Как правило, мы вступаем во взрослый мир с открытой нараспашку душой.
И в ходе этого разговора я понял, что сохранил некую детскую наивность, преданность любимому делу. Это подтвердят друзья, близкие, мои дети.
Возможно, это связано с тем, что я стараюсь быть верным своим детским мечтам. Скажу так: мои мечты осуществляются.
— Как вы думаете, родители, предки гордились бы Вами? Тем, как развивается Ваша родословная?
— Думаю, да. В начале моего творческого пути отец, возможно, сомневался бы, но потом наверняка сдался бы и понял, что моя профессия — это моя судьба.
Мама, безусловно, гордилась бы. Она всегда верила в меня. Артистка по жизни, она хорошо пела, танцевала, была очень веселым и солнечным человеком. Мама успела побывать на двух моих дипломных спектаклях.
Увиденное так ей понравилось, что она очень благодарила моего педагога Людмилу Ивановну Касаткину за мое воспитание, за то, что она дала мне возможность выучиться, не выгнала с курса (смеется).
В фамилии моих родителей была п р и с т а в к а Тер, что означает принадлежность к роду священнослужителей, учителей. И деду по отцовской линии очень хотелось, чтобы кто-то из потомков стал писателем, ученым, учителем. Сам он — простой ремесленник из Армении. Когда в 1914–1915 годах начался геноцид армян, он со своей семьей бежал в Москву и довольно неплохо здесь обосновался: его завод-магазин «Тер-Багдасарян и сыновья» находился на территории, где нынче стоит памятник Юрию Долгорукому.
Мечта деда — видеть своих детей и внуков образованными людьми — не замедлила осуществиться. Мой отец Сергей Иванович был учителем истории и обществоведения, высокообразованным человеком. Мой старший сын Сергей — писатель, сценарист, окончил ВГИК, а младший — Ярославский государственный театральный институт, стал актером. Ведь артист, актер — он тоже своеобразный учитель.
Надеюсь, что создаваемые мною образы учат людей добру, терпимости, возможно, удерживают от каких-то неправильных поступков. Мой отец, сыновья, я, в конце концов, воплотив мечту деда, наверное, как-то подтвердили эту приставку Тер. И возможно, она какимто образом предопределила наши пути, профессии…
Беседу вела Ю. Чен__
